Польский вампир — разновидность славянского вампира, с которым он разделяет большинство основных характеристик. Польша как национальная группа возникла из союза 20 западных славянских племен, включая полопиан (от названия которых произошло имя страны), вистуланов, силезийцев, восточных померанцев и мозовцев. Изначально эти племена селились в долинах рек Одер и Висла. Значительный толчок к польскому самоопредению был дан в Х веке с основанием династии Пьястов. Веками Польша была зажата в тисках экспансионистских планов немцев и русских. Польша достигла своего самого значительного развития в XVII веке. После поражения на полях сражении она почти перестала существовать.

Христианство вошло в Польшу в конце IX века. Римская католическая церковь доминировала с самого начала. Еще в 969 году нашей эры в Краков был назначен епископ. Из-за приверженности людей римскому католицизму многие верования относительно смерти и погребения, преобладавшие в мифологии южных славян, не сохранились в польском фольклоре. Наиболее важно то, что в отличие от восточного православия, римский католицизм не имел догмы, утверждавшей, что тела тех, кто умер вне церковных обрядов, не подвержены распаду. Некоторые факты позволяют утверждать, что верования в ведьму или вампира-стрикса имеют римское происхождение и проникли в Польшу в годы введения христианства в стране.

Большая часть нашего знания о польском вампире почеркнута из работы Яна Перковски, основанной на изучении верований кашубов (народность на севере Польши), где вера в вампира сохранилась и по сегодняшний день. Исследования Перковски отразили некоторые современные тенденции. Обычными словами для обозначения вампира в Польше являются упиор, или упиер (мужчина) и упирцика (женщина) — варианты коренного славянского слона «опыри» и альтернативных — "опырь" или "вупи". (Упиор/упирцика были заимствованы из украинского языка, вероятно, в XV веке).

Второе слово вьесчи (или вьещчи). Иногда употреблялся термин нетоп. Будущие вампиры были приговорены к своей судьбе с рождения. Дети, родившиеся с большим сальником (мембранным чепчиком) на голове, должны были стать вьесчи, а те, кто рождался с двумя зубами, становились упиорем/упирцикой (или вупи). Будущая вампирическая карьера вьесчи могла быть изменена, если мембранный чепчик снимали, высушивали и перетирали в пыль (или сжигали) и кормили им (или его пеплом) ребенка, когда ему было семь лет. Перковски отмечал, что современные кашубы склонны не отделять эти два типа вампиров.

Те, кто был приговорен стать вампиром, вели, тем не менее, нормальную жизнь, но отличались гиперактивностью и красным лицом. Среди кашубов ходила поговорка — «красный, как вампир». Перед смертью будущий вампир отказывался от последних обрядов и священника. За телом человека, подозреваемого в том, что он станет вампиром, должны были тщательно наблюдать, так как верили, что они никогда по-настоящему не умирают. Следовательно, тело остывало очень медленно, сохраняло свой цвет и не отвердевало. Часто на лице и/или вокруг ногтей появлялись пятна крови. После полуночи, согласно верованиям, он просыпался и начинал есть собственную одежду и плоть. Затем навещал родственников и пил их кровь. После посещения родственников он, шел в местную церковь и звонил в церковный колокол. Те, кто слышал звон колокола, должны были стать следующими жертвами вампира.

Чтобы не дать подняться будущему вампиру, существовал ряд предосторожностей. Во-первых, над его ртом должен был быть сотворен знак креста. В рот клали распятие или монету. Под подбородок могли положить брусок, чтобы вампир не мог дотянуться до погребального одеяния. На пути вампира располагали несколько препятствий. Например, в гроб могли класть сеть, веря, что вампир, прежде чем выйти, будет развязывать все узелки. Также могли положить мешочек с песком или семенами мака в надежде, что вампир будет считать все крупицы песка или семена, прежде чем выйдет из могилы. Дополнительной предосторожностью было разбрасывание песка и семян по пути от могилы к дому семьи.

Если, несмотря на все предосторожности, вампиру удавалось подняться и напасть на членов сообщества, его могилу должны были вскрыть и упокоить тело. В голову мог быть вбит гвоздь. Однако более обычной практикой было обезглавливание трупа, после чего голова помещалась между стопами. В тот момент, когда голова была отрублена, кровь, вытекшую из раны, давали тому, кто заболел в результате нападения вампира. Кровь приносила им выздоровление.

В конце 1870 года в городе Нойштатт-на-Релс (сегодня известен как Вейхерово), в Померании (северо-западная Польша), зажиточный горожанин Франц фон Поблоски умер от туберкулеза. Спустя две недели умер его сын Антон. Другие родственники тоже заболели и жаловались на ночные кошмары. Оставшиеся в живых члены семьи решили, что за этим стоит вампир, и призвали местного знатока вампиров Йоханна Дзигильски. Невзирая на возражения местного священника, тело фон Поблоски было выкопано и обезглавлено в обычной манере. Священник пожаловался властям, и Дзигильски был арестован. Он предстал перед судом и был приговорен к 4 месяцам тюремного заключения. Освобожден он был только тогда, когда семья подала апелляцию против решения суда и разыскала судью.

Кроме сообщений о настоящих вампирах внутри общины у поляков есть целый набор сказок о вампирах, которые рассказывались для укрепления морали в общине. Одна, записанная Марион Мор Коулмэн, называлась «Принцесса-вампир». Она рассказывала о Якобе, бедном человеке, и о короле, чья дочь стала вампиром. Для того, чтобы заработать денег и как-то прокормить своих дочерей, Якоб согласился помочь королю. Один старик научил Якоба, что делать, и Якоб сделал вес, как он сказал. На заключительном этапе Якоб входит в склеп принцессы в ее отсутствие, пишет имя Святой Троицы внутри гроба и окропляет его святой водой. В результате таких действии принцесса упокоилась, а Якоб был щедро награжден благодарным монархом. Мораль этой сказки заключалась в утверждении мудрости старших, действенности церковных средств почитания и наград, которые приходят к людям за добродетельные поступки.

Ян Л.Перковски заметил, что вера в вампиров, по крайней мере в их непосредственное присутствие, среди канадских кашубов, которых он изучал, ослабла. Среди важных культурных факторов, ведущих к утрате веры, была деперсонализация самого процесса рождения и смерти в больницах и погребальных конторах. Подготовка тела в погребальных конторах разорвала интимную динамику между покойным и обществом и затруднила выявление потенциального вампира. В дополнение к этому кашубы были активно вовлечены в жизнь более крупного культурного сообщества.